Ω живу с котом Ω
вместо пиздосраданий на тему организации пространства (которые пока не приведены в форму удобочитаемого текста) будут пиздострадания на иную тему, тоже довольно интересную (причем довольно неожиданно интересную): о куклах и людях.
своих кукол я склонна рассматривать безусловно как вещи, но при этом вещи очень, очень личные. моими стараниями они обретают или теряют приятный вид, моими измышлениями они обретают историю и характер. получается кусочек души, вложенный в материальный предмет.
соответственно, к людям, которые с ними так или иначе взаимодействуют, я отношусь как к людям, которые меня за душу, хм, трогают. кто-то держит на весу, как и положено с маленьким и хрупким предметом (еще и одушевленным, к тому же). кто-то жмет маленькие пластиковые ладони. кто-то сажает на руку, пытаясь одновременно придать более-менее естественную позу. кто-то заявляет, что все ужасно и лучшее, что можно сделать - выкинуть нахуй это убожество.
время от времени (очень редко, на самом деле) при лицезрении процесса или последствий в глубинах мозга начинает мигать, а потом ровно загорается надпись неоновыми буквами: "Этому мы больше в руки ничего не дадим. Тем более себя целиком. Никогда."
своих кукол я склонна рассматривать безусловно как вещи, но при этом вещи очень, очень личные. моими стараниями они обретают или теряют приятный вид, моими измышлениями они обретают историю и характер. получается кусочек души, вложенный в материальный предмет.
соответственно, к людям, которые с ними так или иначе взаимодействуют, я отношусь как к людям, которые меня за душу, хм, трогают. кто-то держит на весу, как и положено с маленьким и хрупким предметом (еще и одушевленным, к тому же). кто-то жмет маленькие пластиковые ладони. кто-то сажает на руку, пытаясь одновременно придать более-менее естественную позу. кто-то заявляет, что все ужасно и лучшее, что можно сделать - выкинуть нахуй это убожество.
время от времени (очень редко, на самом деле) при лицезрении процесса или последствий в глубинах мозга начинает мигать, а потом ровно загорается надпись неоновыми буквами: "Этому мы больше в руки ничего не дадим. Тем более себя целиком. Никогда."